Как дерматолог с двадцатилетним стажем, я нередко встречаю пациентов, покрытых густым, тёмным пушком там, где остальным достались отдельные тонкие волоски. Гипертрихоз — термин, объединяющий эти истории.
Фолликулярный парадокс
Феномен затрагивает любой участок кожи, включая ладони и стопы, обычно лишённые волосяных луковиц активной стадии. В литературе встречается слово «лануго» — эмбриональный пушок, который обычно исчезает к сроку рождения, при гипертрихозе он сохраняется, превращая тело в своеобразную «меховую карту». Другая форма связана с терминальными волосами, толстыми и пигментированными, создавая портрет персонажа из фольклора.
Классификация без мистики
Врожденный вариант обусловлен мутациями гена ABC A 5 либо микроделециями Xq24-26, формируя редчайшее состояние: примерно один случай на десять миллионов новорождённых. Приобретённый тип фиксируется после гормональных сдвигов, при порфирии, анорексии, применении циклоспорина, фенитоина, миноксидила. В таком сценарии гипертрихоз служит дерматологическим маркером системной патологии и подразумевает углублённый поиск первоисточника.
Гормоны и фолликулы
Фолликул реагирует на андрогены, тироксин, кортизол. Избыточная чувствительность волосяной сосочки удерживает фазу анагена без привычной паузы. Параллельно повышается уровень IGF-1, усиливающий пролиферацию кератиноцитов и сосудистого эндотелия. Пусковой каскад напоминает оркестр без дирижёра: каждый инструмент звучит громче, чем нужно, и волосы заполняют новые площади.
Гипертрихоз нередко путают с гирсутизмом, при котором терминальные волосы расселяются по «андроген-зависимым» зонам женского тела: подбородок, грудь, белая линия живота. В клинике легко отличить: при гипертрихозе нет жёсткой привязки к половому гормональному профилю, волосы растут по вольному маршруту, как любопытные туристы.
Диагностика базируется на дерматоскопии, трихоскопии, анализах щитовидных гормонов, уровня свободного тестостерона, кортизола, порфиринов. Шкалой «Ferriman-Gallwey modified» фиксирую динамику отклонений.
Алгоритм терапии строится на стартовом факторе. При медикаментозной причине отменяю триггерное вещество либо подбираю аналог. Эпиляция предсказуема: лазер Nd:YAG для тёмных волос, фотоабляция Q-switch при светлых. При врождённой форме кардинально решить задачу способен только трансплантационный метод «punch graft-chunk excision», когда фолликулы пересаживают в участок кожи, заранее подготовленный ангидротическим кремом. Процедура трудоемкая, зато результат держится годами.
Плотная шерсть создаёт не физический, а коммуникативный барьер, на приёме подростки рисуют зеркалом чудище, а я вижу характер c самоиронией. Психотерапия, групповая поддержка и трёхмесячные курсы селективных серотонинергических антидепрессантов снижают уровень социальной тревожности эффективнее, чем вся косметология вместе. Здесь работает принцип «снять маску — оставить кожу».
Первые описания феномена встречаю у Плиния Старшего, который называл лесатых людей из Альп «семейством медвежьей крови». Иллюстрации амбротипов XIX века — Фёдор Евтихиев из русского балагана, Эльсуар де Кабрера из мексиканского цирка — стали живым каталогом синдрома. Народное воображение придало заболеванияию имя «человек-оборотень», однако ставить знак равенства между мифом и диагнозом всё равно что сравнивать татуировку и родимое пятно.
В молекулярных лабораториях обсуждают CRISPR-Cas 13d для точечной коррекции регуляторных участков ABCA5. Опыт пока ограничен моделью Mus musculus, однако первые линии мышей со стабильной нормализацией шерстяного фенотипа уже описаны в журнале «Genome Editing Annual».
Гипертрихоз остаётся редкой, но изучаемой нозологией. Разнообразие клинических масок предполагает мультидисциплинарный подход с участием эндокринолога, генетика и психотерапевта. Пациенты ищут не чудесное средство, а уважение к своей коже, задача врача — обеспечить его первым.
