Я работаю с расстройствами пищевого поведения треть века и наблюдаю анорексию словно редкую комету, чей хвост оставляет длинный шрам на теле и памяти пациента. Забытые завтраки, подсчёт крошек, неуловимая гордость за пустой тарелкой — сигнал тревоги, слышный специалисту сразу.
Телесный барометр
Асистоличные насосы вен, синкопальные эпизоды, нитевидный пульс — организм экономит каждую калорию. Кожа приобретает оттенок сухого пергамента, суставы прорисовываются словно остроконечные рифы, эмалевые сколы на резцах вызваны циклической рвотой.
Психика под микроскопом
Фиксация внимания на массе тела переходит границу обессивно-компульсивного спектра. Развивается анозогнозия — отсутствие критики по отношению к собственному состоянию. В беседе пациент прибегает к палимпсесту аргументов, забывая предыдущую линию мысли, что отражает гипогликемическое влияние на гиппокамп.
Органные следствия
Снижение левотироксина, гипоэстрогенемия, замедление перистальтики ведут к брадикардии, остеопении, непроходимости кишечника. В лабораторной картине наблюдаются лейкопения, гипокалиемия, повышение трансаминаз. Мозговой атрофический рисунок, схожий с таковым при геронтологическом процессе, проясняет жалобы на забывчивость.
Нарушения памяти нередко служат первым поводом для обращения к неврологу. Пациент описывает эпизоды «снежного телевидения», когда воспоминания покрываются статикой. Подобная феноменология указывает на дефицит витамина B1 и глюкозы, угрожающий синдромом Вернике—Корсакова.
Ранние маркеры легко отсеиваются при рутинном осмотре: отрицание голода, ритуальное дробление пищи, раздражение от звука жевания коллег. Для врача ценен индекс массы тела в динамике, при этом решающим признаётся темп снижения.
При первых признаках расстройства пищевого поведения к работе подключается мультидисциплинарная команда: диетолог, психотерапевт, эндокринолог, невролог. Заболевание не терпит отсрочек, даже короткое промедление увеличивает риск необратимых изменений.
